О борьбе с коррупцией как одной из проблем внутренней политики Китая (3)

Кроме этого, с 2013 года ЦКПД стала активно использовать интернет. По стране создано 112388 так называемых «платформ» интернет-сети для получения сообщений от заинтересованных людей, в том числе из-за рубежа (США, Великобритания и др. на английском и китайском языках). Созданы «платформы» и для обмена информацией в режиме он-лайн. Полученные таким образом сведения поступают в распоряжение специальных подразделений для дальнейшей проверки и реализации. При этом организаторы веб-сайта заявляют, что ими предусмотрены все необходимые меры по защите лиц, предоставляющих сведения для ЦКПД.

С другой стороны, в середине августа 2015 года по линии министерства общественной безопасности единая сеть мобильного контроля интернета, состоящая из 50 постов в крупных китайских городах, пополнилась еще 139 постами. (http://politics.people.com.cn/n/2015/0813/c1001-27453257.html (20.09.2015). Данная мера призвана обеспечить более плотный контроль над соблюдением предусмотренных законом правил пользования интернетом и недопущения нарушающих общественный порядок действий с использованием возможностей сети.

Одновременно, будучи заинтересованным в дальнейшем развитии, прежде всего, торгово-инвестиционного сотрудничества с зарубежными партнерами, китайское руководство уделяет значительное внимание «разъяснению» им особенностей нынешнего политического курса страны, а также той ситуации, которая складывается на данный момент в самом Китае, в том числе в сфере противодействия коррупции.

В частности, информируя о сложной ситуации в КПК, китайская сторона ставит задачу убедить в обоснованности принимаемых жестких мер против коррупционеров, поскольку их действия «подрывают не только экономику страны, но и, по сути, ставят под вопрос само существование коммунистической партии Китая, обеспечивающей внутриполитическую стабильность и устойчивость его внешней политики и внешнеэкономических связей». По словам Ван Цзяжуя, компартия сегодня, как никогда, стоит перед очень серьезным вызовом. По всей видимости, эти предупреждения доходят до адресатов, так как некоторые иностранные эксперты по Китаю даже склонны сравнивать нынешнее положение в КПК с ситуацией в партии Гоминьдан в 1948 году накануне ее поражения и бегства Чан Кайши с остатками его армии на остров Тайвань.

В качестве краткого вывода можно, видимо, сказать следующее.

1. Коррупция – проблема универсальная. Она не принадлежит какой-то одной стране, нации или территории. Существует мнение, что она как явление вообще неустранима. Г. Попов в 90-е годы даже доказывал, что коррупция в тех российских условиях была даже полезна и желательна. Пусть такие утверждения останутся на совести их авторов. Мы же считаем, что сегодня желательно, чтобы даже отдельные элементы положительного опыта противодействия коррупции, имеющиеся у одних стран, становились достоянием и других стран. И тем более, если эти страны являются партнерами. В этом смысле нам кажется весьма полезными могут быть контакты, установленные между управлением Президента России по вопросам противодействия коррупции и Центральной комиссией по проверки дисциплины при ЦК КПК. Как известно, встреча руководителей этих ведомств имела место в марте 2015 года, на которой обсуждались соответствующие вопросы.

2. Масштабы борьбы с коррупцией в Китае, безусловно, говорят о степени серьезности и остроты проблемы. Однако нельзя исключать, и возможное сопротивление мерам властей со стороны определенной части партийной номенклатуры, военной элиты и управленцев, перед которыми маячит угроза оказаться привлеченными к ответственности по всей строгости китайских законов. Например, во время августовской (2015 г.) инспекции Чэндусского большого военного округа заместитель Центрального военного совета КНР Сюй Цилян потребовал «уничтожить в войсках ядовитое влияние Сюй Цайхоу и Го Босюна» (крупные китайские военачальники), которые были обвинены в совершении серьезных коррупционных преступлений. Иными словами, «ядовитое влияние» все-таки присутствует.

С другой стороны, в настоящее время в Китае в рамках экономической и административной реформы идет активный процесс так называемой «разбюрократизации» управленческой деятельности, когда немалая часть полномочий «разрешительно-запретительного характера» от одних структур или должностных лиц передается на более низкий уровень или же упраздняется вовсе. От этого «страдает» немалая часть армии чиновников, которая лишается возможности впредь что-либо «разрешать» или «запрещать». Вдобавок, их еще могут привлечь п по части «коррупционных афер». То есть, здесь тоже присутствует элемент недовольства и нестабильности. Если учесть, что всякая кампания имеет свое начало и конец, то, рано или поздно, закончится и кампания по укреплению дисциплины в партии и борьбы с коррупцией. Возникает вопрос: а что дальше, если указанные проблемы все же не будут побеждены полностью?

3. В условиях двустороннего сотрудничества по сопряжению мегапроектов – российского Евразийского экономического союза и китайского Экономического пояса шелкового пути – российско-китайское антикоррупционное сотрудничество приобретает особое значение. Об этом говорит не только китайский опыт, но и российский. Достаточно вспомнить преступления коррупционного характера при строительстве космодрома «Восточный», объектов к саммиту APEC во Владивостоке (2012 г.), аферы в «Оборонсервисе».

Иными словами, тема, как нам кажется, достаточно актуальна при рассмотрении российско-китайского стратегического взаимодействия в условиях глобализации и евразийской интеграции.